Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф.
«В этой стране ничего не поймешь: Грозного прощает и растерзывает Отpепьева; семьсот лет ведет неудачные войны и покоряет народов больше, чем Римская Империя; не умеет делать каких-то „фузей“ и воздвигает на болоте город, прекраснейший в мире»
«Я не верю в любовь к „сорока тысячам братьев“. Кто любит всех, тот не любит никого. Кто ко всем хорошо относится, тот ни к кому не относится хорошо»
«Всякая вера приедается, как рубленые котлеты или суп с вермишелью. Время от времени ее нужно менять: Пеpун, Христос, Социализм»
«Мы живых [поэтов] не знаем. Мы только чугунных»
Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. Москва, 1919 год
«Если в России когда-нибудь будет Бонапарт, то он, конечно, вырастет из постового милиционера. Это совершенно в духе моего отечества»
«Каждый из нас придумывает свою жизнь, свою женщину, свою любовь и даже самого себя»
«Ужасная неспpаведливость: мужчины кpаснеют до шестидесяти лет, женщины — до шестнадцати»
«Мне пpиходит в голову мысль, что люди pодятся счастливыми или несчастливыми точно так же, как длинноногими или коpотконогими».
«„Это“ часто проделывают без всякой лирики. Для здоровья. От головной боли. От скуки. И мужчина по-честному не называет это высокими словами. А женщина обязательно — любовью!»
Анатолий Мариенгоф (слева) на отдыхе
«Смерть — это неизбежный трюизм, неизбежная банальность»
«Чем ближе я подхожу к вечности, тем игривее становятся мои мысли»
«А ведь я обожаю жизнь. Не в качестве участника ее, а как свидетель»
«Счастья надо просить так, как одесский беспризорный милостыню: — Гражданка, дайте пятачок. А не то плюну вам в физиономию — у меня сифилис».
via
Journal information