Участники «бульдозерной выставки» 1974 года
Отношение советской власти к современному искусству не всегда было негативным. Достаточно вспомнить, что в первые годы после революции искусство авангарда было чуть ли не государственным официозом.
Такие его представители, как художник Малевич или архитектор Мельников, прославились на весь мир и одновременно приветствовались на родине. Однако вскоре в стране победившего социализма передовое искусство перестало вписываться в партийную идеологию. Символом противостояния власти и художников в СССР стала знаменитая «бульдозерная выставка» 1974 года.
Никита Сергеевич Хрущёв, посетив выставку авангардистов в Манеже в 1962 году, не только раскритиковал их работы, но и потребовал «прекратить это безобразие», называя картины «мазнёй» и другими, ещё более неприличными словами.
Никита Хрущёв на выставке «30 лет МОСХ» в московском Манеже. Фото 1962 года
После разгрома Хрущёвым от официального искусства отпочковалось неофициальное, оно же – нонконформистское, альтернативное, андеграундное. Железный занавес не мешал художникам давать о себе знать за рубеж, и их картины покупались иностранными коллекционерами и галеристами. Но у себя дома организовать даже скромную выставку в каком-нибудь доме культуры или институте было непросто.
Когда московский художник Оскар Рабин и его товарищ, поэт и коллекционер Александр Глезер открыли выставку 12 художников в клубе «Дружба» на шоссе Энтузиастов в Москве, то уже через два часа её закрыли сотрудники КГБ и партработники. Рабина и Глезера уволили с их мест работы. Через пару лет Московский горком партии и вовсе направил в столичные ДК инструкцию, запрещающую самостоятельную организацию художественных выставок.
Оскар Рабин «Виза на кладбище» (2006)
В этих условиях Рабину пришла в голову идея выставить полотна на улице. Формального запрета власти дать не могли – свободное пространство, да ещё и где-нибудь на пустыре, никому не принадлежало, и закон художники нарушить не могли. Впрочем, тихо показать свои работы друг другу им также не хотелось – необходимо было внимание публики и журналистов. Поэтому, кроме распечатанных на машинке приглашений друзьям и знакомым, организаторы «Первого осеннего просмотра картин на открытом воздухе» предупредили об акции Моссовет.
15 сентября 1974 года на пустырь в районе Беляево (в те годы – фактически окраина Москвы) приехали не только 13 заявленных художников. Выставку ждали созванные ими зарубежные журналисты и дипломаты, а также ожидаемые милиционеры, бульдозеры, пожарники и большая бригада работников. Власти решили помешать выставке, устроив в этот день субботник с целью благоустройства территории.
Участники выставки до разгона. Фото Владимира Сычёва
Естественно, никакого показа картин не состоялось. Некоторые пришедшие даже не успели распаковать их. Тяжёлая техника и люди с лопатами, вилами и граблями стали сгонять художников с поля. Некоторые сопротивлялись: когда полотно Валентина Воробьёва участник организованного субботника проколол лопатой, то художник ударил его по носу, после чего завязалась драка. Корреспонденту газеты «The New York Times» в потасовке выбили зуб его же камерой.
Дело усугубляла плохая погода. Из-за прошедшего ночью дождя пустырь был полон грязи, в которой затаптывались привезённые картины. Рабин и двое других художников пытались броситься на бульдозер, но остановить его не смогли. Вскоре большинство из участников выставки увезли в отделение милиции, а Воробьёв, например, укрылся в автомобиле у знакомого немца.
Разгон выставки пожарной техникой. Из архива Михаила Абросимова
Уже на следующий день скандальная популярность начала обрастать мифологией. За «бульдозеры», как стали называть картины с «бульдозерной выставки», стали выдавать другие работы, и за них иностранцы готовы были выложить немалую сумму. Пронеслись слухи, что на выставке участвовало не 13 человек, а 24. Иногда число художников в таких разговорах поднималось до трёх сотен!
Художественную ценность выставки оценить трудно – фактически она продолжалась не больше минуты. Но её общественное и политическое значение превысило ценность уничтоженных картин. Освещение события в западной прессе и коллективные письма художников поставили советскую власть перед фактом: искусство будет существовать и без их разрешения.
Картина участницы «бульдозерной выставки» Лидии Мастерковой на официально разрешённом показе в Измайловском парке. Фото Владимира Сычёва
Уже через две недели в Измайловском парке в Москве была проведена официально разрешённая уличная выставка. В последующие годы нонконформистское искусство понемногу просачивалось в павильон «Пчеловодство» на ВДНХ, в «салон» на Малой Грузинской и на другие площадки. Отступление власти было вынужденным и крайне ограниченным. Бульдозеры стали таким же символом подавления и репрессий, как танки в Праге во время «Пражской весны». Большинству участников выставки в течение нескольких лет пришлось эмигрировать.
Своё признание они в итоге получили: например, картина Евгения Рухина «Пассатижи» была продана на аукционе «Sotheby’s», работы Владимира Немухина попали в музей «Metropolitan» в Нью-Йорке, а Виталий Комар и Александр Меламид стали самыми известными в мире представителями соц-арта – направления, пародирующего советский официоз.
Репродукции некоторых работ «бульдозерных» художников представлены ниже. Возможно, какие-то из них могли оказаться и сентябрьским утром 1974 года на беляевском пустыре:
Оскар Рабин «Христос в Лианозово» (1966)
Евгений Рухин «Хлеб, мясо, вино, кино» (1967)
Владимир Немухин «Карты. Россия» (1964)
Валентин Воробьёв «Окно» (1963)
Виталий Комар и Александр Меламид «Лайка» (1972)
via
Journal information