Зачастую при живых родителях дети партийных боссов воспитывались в казенных учреждениях, имея возможность лишь по выходным возвращаться в лоно семьи. Отдавали детей в детский дом намеренно, и на то было несколько причин.
Международная солидарность
Именно так назвали основатели детдом-лабораторию, открытый в 1921 г. в Москве. Детское учреждение сменило несколько адресов, но в итоге его воспитанники обосновались в бывшем особняке Рябушинского на Малой Никитской (сегодня в нем находится дом-музей Горького). В разное время сюда на воспитание своих детей отдавали сотрудники Коминтерна, а также занимавшие важные посты госслужащие и партийные деятели, в том числе первый советский прокурор Дмитрий Курский и нарком Моисей Рухимович. После смерти Михаила Фрунзе и его жены, их детей Тиму и Таню также отдали в детдом. В «Международной солидарности» провел детские годы Василий Сталин и сын Федора Сергеева (Артёма).
Отцы-трудоголики
Одна из очевидных причин, по которой высокопоставленные родители отдавали детей в детдом, – банальная нехватка времени. По воспоминаниям Артема Сергеева (сына Ф.Сергеева), «руководители государства работали, не считаясь со временем». На семью времени попросту не оставалось. После смерти отца он был принят в семью Сталина, и вместе с Василием с осени 1923 по весну 1927 воспитывался в детском доме, попав туда в возрасте 2,5 лет. Мать просто привела его со своим горшком – так он и понял, что теперь будет жить в детском доме.
Основой педагогического воспитания становился труд. Дети подметали, дежурили в столовой, накрывали на столы и разносили пищу – последнее, к слову, было самым почетным заданием.
Классовое равенство
Как вспоминает Артем Сергеев, из 50 детей половина была из семей руководителей партии и государства, а остальные – беспризорники. Их специально воспитывали в одном учреждении, чтобы «не растить детскую элиту» – и это, вероятно, вторая причина, по которой верхушка Страны Советов отдавала своих отпрысков в детдом. По словам А.Сергеева, в детском доме не было разницы, кто твои родители. По воскресеньям детям разрешалось пойти домой, при этом «семейные» были обязаны пригласить к себе воспитанника, у которого не было родителей и дома.
Воспитание «нового человека»
Как отмечает в статье «Детство как этап формирования «нового человека» в довоенном советском обществе» культуролог С.Коган, детские годы большевики рассматривали как благоприятный период становления советской идентичности. В те годы Луначарский декларировал, что «человек (и ребенок в том числе) представляет собой машину», которая при должном воспитании «вырабатывает» правильные «психические феномены». А правильной была «революционная целесообразность» нового советского человека, свободного от прежних нравственных установок и поведенческих стереотипов.
На Съезде работников народного просвещения 1918 года завотделом народного образования Петроградского исполкома З. Лилина (вторая жена Зиновьева) настаивала на необходимости «изъять детей из-под грубого влияния семьи», чтобы «создать» молодое поколение настоящих и хороших коммунистов. Детей необходимо было «национализировать», утверждала З. Лилина, чтобы с первых дней они находились под «благотворным влиянием» детских учреждений. Никто и не спорил, смиренно отдавая детей в детдома и интернаты.
Сексуальное просвещение
С 1921 по 1925 год детский дом специализировался на детском психоанализе. В этот период за педагогическое обучение в детском учреждении отвечала Вера Шмидт – жена академика О. Шмидта. На волне популяризации идей Фрейда в начале прошлого века акцент был сделан на воспитании и наблюдении за детской сексуальностью.
Как убеждал Фрейд: если взрослые не будут просвещать малышей о «сексуальной составляющей человеческой натуры», то детские страхи и сексуальные фантазии превратятся в будущем в невротические расстройства. Партийные «боссы» не могли допустить подобных «изъянов» у будущих строителей коммунизма, а потому начинали «просвещение» с собственных отпрысков.
Руководители детдома, в частности, лидер психоаналитического движения в России профессор Ермаков и Вера Шмидт, считали, что удовлетворение сексуальных импульсов столь же естественная потребность, как утоление голода или жажды или отдых после усталости. Воспитатели настаивали, чтобы дети удовлетворяли сексуальные желания без стыда и страха быть застигнутыми за «грязным занятием».
Как отмечал А.Эткинд в «Эросе Невозможного», сексуальные проявления и онанизм наблюдались у большинства детей, живущих в детдоме (в отличие от вновь прибывших). Задачей взрослых было не только наблюдать за сексуальным развитием ребенка, занося данные в дневники исследований, но и поддерживать сублимацию различными способами, предлагая в нужный момент подручные материалы – пластилин, песок, краски, воду и пр.
То есть сублимировать свободное сексуальное поведение детей в искусство или творчество – «социально приемлемые» действия. Отчеты о деятельности детдома были переданы Фрейду, в международной прессе вышли статьи, руководители детдома участвовали в зарубежных конференциях, посвященных психоанализу.
Неизвестно, в какой степени участвовали в эксперименте сын Сталина и Сергеева, но собственный сын Шмидтов Владимир (Волик) был одним из «подопытных». Наблюдения за ним в казенном учреждении и дома мать позднее опубликовала в «Дневнике матери».
Впрочем, трехлетний опыт оказался неудачным – вскоре после доклада в Вене о советском опыте сексуального воспитания детей Вера Шмидт «отреклась» от идеи и даже публично сняла с себя «моральную ответственность» за психоаналитическое детище. В августе 1925 года нарком здравоохранения Семашко вынес резолюцию – «детский дом-лабораторию ликвидировать».
Фаина Шатрова
источник
Journal information